Авторы Произведения Рецензии Поиск Магазин Вход для авторов О портале Стихи.ру Проза.ру
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
Впервые услышал стихи Ирины Ахременко в исполнении актрисы Светланы Ходченковой в лёгкой комедии «Любит не любит» 2014 года. Поразили своей искренностью и истинной женственностью, прежде всего, хотя и слогом тоже. Отпечатались в мозгу строчки:
«Дождь окропил садовую скамью.
Гром грянул — и пора перекреститься.
Тебе к утру — в работу и семью,
А мне — ходить и говорить учиться»
Поинтересовавшись, узнал, что, стихов Ирины известно мало. В интернете их всего несколько.
Из интервью её сестры, актрисы Евгении Ахременко, в журнале «Караван историй», выяснил, что поэтессы, увы, уже нет в живых. Ирина умерла от рака в 33 года.
Евгений Евтушенко, гостив у её семьи, высоко оценивал стихи Ирины и удивлялся, почему она не печатается.
Вот те стихи, что мне удалось найти в интернете, авторство которых, как утверждается, принадлежит Ирине Ахременко (первые два однозначно принадлежат ей):
* * *
Тот был счастливый переход
От многомесячного сплина
До непредвиденных забот.
Дурил декабрь. Кончался год.
Хватало утром аспирина,
Вина к полудню, водки в ночь,
Заметок в номер. В промежутках
По семьям и романам прочь
Мы разбредались. Не до шуток
Бывало нам и там, и тут.
По семьям сдержанно молчали,
Влюбленные порой кричали,
Но весь домашний тарарам
С утра, как тапочки, откинув,
Мы возвращались впопыхах.
И в самых утренних стихах
Плясала полночь на перинах!
Отрезок точный провести
На временной шкале безумия
От временного слабоумья
Я не сумею. Бог простит.
Но кто бы там не хохотал,
Стуча копытом по паркету
И пыль хвостом не подметал,
И наши не сличал анкеты, —
Настолько ясен был подбор!
Какой там Шоу! Что Вам Олби!
И тот, кто взбил те свет и сор
В холодной трехэтажной колбе
Талантом не был обделён.
Хотя поклонов не чурался.
Но беспрерывный наш трезвон
Ему, естественно, наскучил.
И он не долго собирался.
Как только первый вышел случай,
Он был — по-аглицки — таков.
На свете мало дураков
Терпеть с утра до ночи поздней
Талантов шумную возню
И гениев смешные козни.
Он был разборчив, наш Создатель,
И это скромное меню,
Ему, увы, пришлось некстати.
* * *
Я выжила отчаянно, ознобно,
Легко. Светает. Снег сошел на нет.
Не слышен плач, не ослепляет свет.
Глаза пусты, глаза мои беззлобны.
Недостающий воздух — чушь, пустяк,
Совпал с полночным, непривычным зноем,
А если жизнь моя пойдет не так,
Ты мне поможешь. Нас пока что двое.
Я выжила… Наверно, не с руки
И не с души такие вот пробежки.
Мы не безумные и мы не чудаки,
Нам не к лицу шлагбаумы и стежки..
Дождь окропил садовую скамью.
Гром грянул — и пора перекреститься.
Тебе к утру — в работу и семью,
А мне — ходить и говорить учиться.
* * *
ИРИНЕ
Завидую…
Всем тем, кто был
С тобою прежде, —
Как приходил,
Так уходил —
С твоей надеждой…
Завидую…
Кто знал тебя
Во время оно, —
Как дочь любя,
С плеча рубя
Пигмалиона…
Завидую…
Учителям,
Что знали цену
Твоим стихам,
Твоим цепям —
Не для арены…
Завидую…
Кто бит кнутом,
Испытан боем…
Завидую… себе
За то,
Что ты со мною.
* * *
ДЕТИ
Пускай хоть посвящённый улыбнётся,
Терзая сумасшествие мое.
Но если уж повесили ружье
На стенку — без стрельбы не обойдется.
И отпустила липкая жара,
И мы брели по городу в молчаньи,
И тронул занавеску жест прощанья.
И опустел партер. Пришла пора.
Расстаться. Но на том краю земли,
Где нас столкнули мэтровы гастроли
До полночи нам расписали роли.
И мы в кафе покорно забрели.
Нам волны обещали Афродиту,
И море растеклось у ног, как сон
В молчаньи, углубленном и сердитом
Мы думали примерно в унисон:
«Мой дурачок, ребёнок повзрослевший,
Смени свой робкий, боязливый шаг
На оступь отреченной королевы
И дело в шляпе. Нам цена пятак.»
Но ты над собственной хохочешь тенью,
И быть с тобой, конечно же, беде.
Послушай! Ты прекрасна без сомненья!
Но я тебя покину через день.
Как ты сказала? «Детским жадным ртом
Лови зарей рассыпанные бусы?»
… И в сотый раз ты яблоко надкусишь.
А змей ехидно шевельнет хвостом.
О, мой калиф на час! Сожми в горсти
Мгновенье посеревшего Востока
Мне будет бесконечно одиноко.
Ведь я тебя уже люблю. Почти!
Почти, покуда спит в сандальях бег,
Пока танцует девочка босая,
И петли сорваны с калитки Рая,
И дремлет стыд, и торжествует грех.
Под это иллюзорное почти
Твой самолет, насытившись разбегом,
На синем белой кистью начертив
Мне вскроет вены и разрежет небо.
* * *
О, сходство судеб! Бесконечное зарево
Кандально длящейся несвободы.
Когда-то кому-то в бессильи сказали
Бессмысленный бред о вхождении в воду.
Мол, как ни старайся, ни бейся и прочее,
На том берегу наша карта бита.
И еретики, не дождавшись ночи,
Меняют рассветы на царство Аида.
Кляня безнадежную эту похожесть,
Несет их к воротам степенная Лета.
«Ты, мамочка?» «Братец?» «Сыночек, о Боже!»
А боги, смеясь, возвращаются к свету.
* * *
Головная ли боль виною,
Сон ли тот, что опять со мною?
Я куда-то бреду впотьмах.
Не дрожат под ногой ступени.
Среди улиц, сморенных ленью,
Кто услышит мой тихий шаг?
Помнишь наш бульвар новогодний?
Тот декабрь стучится сегодня
В память, та же метель метёт.
Торжествуют сны и виденья,
Голоса и стихотворенья.
Пахнет ёлкой. Проходит год.
Этот давешний запах хвои
Кружит голову. Впрочем стоит
Довершить забытый пейзаж:
Наше горестное соседство,
Сбитень горя, мороза, детства,
Ссор, побегов, потерь, пропаж.
Наши беды были чужими.
На износ писали и жили,
В вечной ненависти клялись,
Лгали страстно, ласкали скудно.
Но истерзанно ждали чуда.
А с утра наступала жизнь.
* * *
УГЛЫ НАИЗНАНКУ
Звон. Пустота. На углу пустоты,
Нет, за углом — обозначиться может
Сон о песке и волне. Но застыл
Лотовой бабой случайный прохожий.
Он обернулся, всему вопреки.
Вздрогнули ужасом звезды и дети,
Взвыли собаки на целой планете,
И побледнел от знакомой тоски
Тайный свидетель несказанных слов.
Мучимый вечным присутствием где-то,
Грезящий лесом седой птицелов,
Дремлющий в сквере от лета, до лета.
Все попадают в силки поутру —
И наизнанку углы и наружу
Бритвы, таблетки, белье, кожуру
Дом изрыгает в безвольную лужу.
Грязь. Напряженье. Издевка. Контекст
Ада бульварного. Сон поневоле.
Звон. Пустота. Но углы пустоте
Сладит, возможно, отсутствие боли.
* * *
«Любить иных — тяжёлый крест».
А мы «иных» и не любили.
На неумело вскрытой жиле
Незатянувшийся надрез.
Протягивал настырно в день
Рассвет невидимой прямою.
А мы вычерпывали море
Или ходили по воде,
Мы возносились над Москвой
На огненной метле безумья,
И молча стискивали зубы,
Платя за это головой,
И чье-то хитрое дитя
Ломало стрелы от бессилья.
Копыта чистили чертям,
И ангелам срывали крылья.
Отсутствие своих примет
Рождало в сумерках зевоту.
Любить иных?! О чем, вы мэтр?
Мы их прожили, как субботу.
* * *
Отрешусь от земной суеты
И от дел муравьиных мирских,
Я забуду, что ты — это ты,
И не тронет огонь мосты,
Нам уже не построить других.
Да и наши не держат всех,
Как размыли берег дожди!
На запретной той полосе
Те, что в землю вросли совсем
Ночью шепчут мне — пережди!
Здесь у нас — пляши да играй!
А не пляшется — так пиши.
Здесь у нас соловьиный край,
И давно обещанный рай,
Только — души. И для души.
И назад уже не смотри.
Для тебя все готово здесь.
Ты дождись вечерней зари,
С перевозчиком сговорись,
У него там и лодка есть…
* * *
Наверное, меняется погода
И важными становятся слова.
Я в первый раз за длинные полгода
Попробовала вас зарифмовать.
Зарисовать, суть — звуком обозначить.
Внутри четверостишья заключить,
Замкнуть в себе, и потерять ключи,
И наплевать, что может быть иначе.
Поспешно взять билет на самолёт,
Отдаться предотъездной лихорадке,
Мешая вещи, мысли и тетрадки,
Лететь в такси опережая год,
И где-то на другом краю земли,
Где беззаконье чувств давно в законе,
И вы уже бессильны уловить
Оттенок волн и шум сосны на склоне.
Где в полдень забираясь под навес,
Дневное солнце прикорнув за тучей,
Бесспорный подтверждает перевес
Прохладной тени пред жарой пахучей,
И сосны в воду не сползают чудом,
Все насыпи упрямо обогнув,
А море, серым штормом отпугнув,
Успеет стать к закату изумрудным.
Вот там я вас и выпущу. Когда
Сомкнется навесь облаков с горами.
И я клянусь вам осенью, что сами
Отсюда не уйдёте никуда!*
……………………………………………… …………………..
* Большинство стихов было опубликовано Анастасией Ярковой на сайте «Жемчужины мысли»